…

Я думаю, что в начале своего писательского пути я сочинял исключительно вторичную литературу. На втором этапе («Солярис», «Непобедимый») я достиг границ пространства, которое в общем-то было уже исследовано.

…

Все романы типа «Солярис» написаны одним и тем же способом, который я сам не могу объяснить… Я и теперь ещё могу показать те места в «Солярис» или «Возвращении со звёзд», где я во время писания оказался по сути в роли читателя. Когда Кельвин прибывает на станцию Солярис и не встречает там никого, когда он отправляется на поиски кого-нибудь из персонала станции и встречает Снаута, а тот его явно боится, я и понятия не имел, почему никто не встретил посланца с Земли и чего так боится Снаут. Да, я решительно ничего не знал о каком-то там «живом Океане», покрывающем планету. Всё это открылось мне позже, так же как читателю во время чтения, с той лишь разницей, что только я сам мог привести всё в порядок.

…

… «Солярис» я считаю удачным романом…

Культурное влияние

Роман оказал большое влияние на развитие научной фантастики, книга неоднократно экранизировалась и переведена более чем на 30 языков, в том числе и на русский.

По мнению Бориса Стругацкого, роман Лема входит в десятку лучших произведений жанра и оказал «сильнейшее — прямое либо косвенное — влияние на мировую фантастику XX века вообще и на отечественную фантастику в особенности».

Русские переводы

На русском языке отрывок романа впервые появился в переводе В. Ковалевского в № 12 журнала «Знание-сила» за 1961 год (глава «Соляристы»). В 1962 году роман в сокращённом переводе М. Афремовича был опубликован в № 4-8 журнала «Наука и Техника», а затем, в сокращённом переводе Д. Брускина, в № 8-10 журнала «Звезда». Позднее появился более полный авторизованный перевод Брускина. В 1976 году роман был заново переведён Г. А. Гудимовой и В. М. Перельман.

Интересно, что в переводах Ковалевского и Афремовича планета и океан называются «Соларис» и это имя женского рода, в соответствии с польским оригиналом (женский род имя океана имеет и в позднем переводе Гудимовой и Перельман). В переводе Брускина используется написание «Солярис», причём это имя имеет мужской род (по-видимому, для согласования со словом «океан»), и в этой форме наиболее прочно вошло в русский язык.

В первом русском переводе романа имелись купюры в заключительной главе «Древний мимоид» — был выброшен диалог Кельвина и Снаута о природе Океана как «ущербного бога», неспособного понять и признать приобретенную в процессе очеловечивания способность своих фантомов к самостоятельным поступкам.

Экранизации и инсценировки

• «Солярис» (СССР, 1968) — телеспектакль, реж. Борис Ниренбург.
• «Солярис» (СССР, 1972) — реж. Андрей Тарковский. Экранизация романа Тарковским Лему не понравилась:

«Солярис» — это книга, из-за которой мы здорово поругались с Тарковским. Я просидел шесть недель в Москве, пока мы спорили о том, как делать фильм, потом обозвал его дураком и уехал домой… Тарковский в фильме хотел показать, что космос очень противен и неприятен, а вот на Земле — прекрасно. Но я-то писал и думал совсем наоборот.

• «Солярис» (США, 2002) — реж. Стивен Содерберг. Эта экранизация также не вызвала у Лема восторга, хотя он и воздерживался от её прямой «разгромной» критики:

Содерберг сделал «Солярис» — я думал, что худшим был «Солярис» Тарковского… Я ничего не написал о том, что фильм мне нравится. Я не написал, что он мне не нравится. Это не то же самое. Знаете, добрый злодей это не то же самое, что злой добродей. Есть разница… Мне ведь не говорили, чтобы я соглашался, потому что заработаю денег, а только «вы не имеете понятия, какие технические возможности есть у Голливуда», и я поверил. Я не предполагал, что этот болван, извините, режиссер, выкроит из этого какую-то любовь, это меня раздражает. Любовь в космосе интересует меня в наименьшей степени. Ради Бога, это был только фон. Но я все-таки человек достаточно воспитанный. Поэтому не набросился на этого Содерберга, это не имеет смысла. У меня была стопка американских рецензий, и я видел, что все старались, потому что Содерберг известен, исполнитель главной роли очень известен, и поэтому на них не навешивали всех собак… Кроме этого, автору как-то не положено особо возмущаться, ну не положено.

• Московский композитор Сергей Жуков написал двухактный балет «Солярис» по мотивам романа. Либретто А. Соколова и В. Фетисова. Поставлен в 1990 г. в Днепропетровском театре оперы и балета, балетмейстер — А. Соколов, дирижер Н. Шпак, художник Г. Якубовская, режиссер Ю. Чайка.
• «Solaris. Дознание» (Россия, 2007) — спектакль московского театра «АпАРТе». Режиссер — А. Любимов, художники — М. Кривцова и К. Автандилова. В ролях: А. Фигуровский, А. Зыкова, А. Любимов, Д. Дежин.
• «Солярис» — радиоспектакль (Россия, 2007). Роли исполняют: Александр Филиппенко, Армен Джигарханян, Владислав Ветров, Татьяна Шпагина.

Ошибки в романе

• В романе точно указана масса живого океана — 17 биллионов (bilionów) тонн. Указаны также размеры планеты Солярис (радиус на 20 % больше радиуса Земли) и общая площадь суши (меньше территории Европы, то есть около 10 млн км²). Если допустить, что «биллион» в данном случае интерпретируется по длинной шкале и означает «миллион миллионов» (10¹²), а плотность студенистого океана примерно равна плотности воды, то его объём — 17 000 км³ (объём земного Мирового океана 1,349 км³), а глубина в среднем всего лишь около 2 сантиметров, что не согласуется с его описанием в тексте, как полновесный океан глубиной до нескольких миль. Если же имелась ввиду короткая шкала, то вообще получается глубина, неразличимая глазом.
• В конце романа описывается процесс аннигиляции фантома Хари как вспышка света и слабая воздушная волна, причём это происходило на станции. Если принять массу искусственной девушки за 50 кг, а массу антивещества, необходимого для реакции аннигиляции также 50 кг, то мощность взрыва составила бы 2,35 гигатонн тротилового эквивалента или примерно 40 «Царь-бомб».
• В романе описывается, как Кельвин доказывает себе, что окружающее не является плодом его воображения, сравнив сообщённые сателлоидом данные о своей траектории с соответствующими вычислениями, сделанными большим калькулятором станции. При этом он рассуждает следующим образом: «… если цифры, сообщенные сателлоидом … являются плодом моего воображения, то они … не смогут совпасть с другим рядом — вычисленных данных. Мозг мой может быть больным, но ни при каких условиях он не в состоянии произвести вычисления, выполненные большим калькулятором станции, так как на это потребовалось бы много месяцев. А следовательно, если цифры совпадут, значит, большой калькулятор станции на самом деле существует, и я пользовался им в действительности, а не в бреду». Легко понять, что эти рассуждения неверны, ведь если бы и спутник, и его сообщение, и станция, и её компьютер существовали лишь в больном воображении Кельвина, то больной мозг легко мог бы вообразить себе, что два ряда цифр совпадают. Правильность подобных рассуждений означала бы возможность опровергнуть солипсизм.