Заглавная композиция впоследствии вышла в компиляции Crackle, изданной группой в 1998 году. Это единственный студийный диск коллектива, на котором можно найти песню; на нём она представлена в перезаписанной версии с лучшим звуком, нежели на оригинальном сингле. Концертный вариант композиции также вошёл в компиляцию 1979—1983 Volume One.

Композиция и текст

Продолжительность «Bela Lugosi’s Dead» — более девяти минут, и началу вокальной партии предшествует длинное вступление, «скрипящие» звуки которого призваны создать у слушателя впечатление, будто кто-то пытается выбраться из гроба, а также, по мнению некоторых критиков, имитируют шум ветра. Как отмечает Нед Рэггетт, в основе заглавной композиции можно обнаружить элементы даба и регги, сочетающиеся с тяжёлым звучанием басовой партии и спокойным, размеренным ритмом ударных. Ритм-секция довольно проста — партия баса основана всего на трёх нотах, но в сочетании с «потрескивающей» перкуссией она формирует плотный, атмосферный звук. Однако по-настоящему неповторимое звучание песне придают «кружащиеся», резкие гитарные аккорды Эша и низкий, глубокий голос Мёрфи, благодаря которым «Bela Lugosi’s Dead» превращается в настоящий «маленький шедевр». В вокальной партии можно усмотреть следы влияния Джима Моррисона и Дэвида Боуи, тогда как гитарная мелодия, по мнению критика Дэйва Томпсона, напоминает замедленный рифф, ранее использовавшийся Гари Глиттером. Отдельные черты панк-рока всё ещё присутствуют в записи, проявляясь, в частности, в партиях электро- и бас-гитар, но уже не в чистом виде — темп значительно замедлен, а внимание музыкантов сконцентрировано на создании мрачной атмосферы, что нехарактерно для панка, — гитара скрипит, точно крышка гроба, басовые ноты похожи на гулкие шаги в пустом коридоре, а звуки ударных словно бы превращаются в шум крыльев летучих мышей.

Текст песни написал бас-гитарист Дэвид Джей. В стихах, навеянных просмотром классических фильмов ужасов, обыгрывается образ Дракулы, созданный актёром Белой Лугози. Связь с вампирской тематикой отчётливо проявляется в припеве, где сразу же после фразы Bela Lugosi’s Dead (Бела Лугози мёртв) поётся Undead, undead, undead (игра слов: undead переводится дословно как «не-мёртвый», приблизительным эквивалентом в русском является существительное нежить). Таким образом, в песне сливаются актёр и образ, реальное и сверхъестественное — Лугози, игравший Дракулу, действительно «оказывается» вампиром. Сам Питер Мёрфи впоследствии говорил, что воспринимал текст скорее как пародию на фильмы ужасов, однако он всё же спел его так, что романтическая составляющая композиции ощущается намного сильнее иронической. По словам исследовательницы Джулии Фей, довольно незамысловатый текст песни заложил основу своеобразной традиции, которую позже развили другие готические группы.

Питер Мёрфи позже рассказывал о собственной интерпретации композиции:

«Bela Lugosi’s Dead» была очень ироничной песней, которая звучит предельно серьёзно, очень тяжело и довольно мрачно. Но суть песни, если вы углубитесь в неё, очень иронична: Бела Лугози мёртв… Не-мёртв! — это же забавно. Нашей ошибкой было то, что мы исполняли песню с такой наивной серьёзностью! Именно это привело к тому, что публика стала видеть в ней нечто куда более значительное. Замысел, лежавший в основе [концертных] представлений, в конечном счёте заслонил содержащийся в песне юмор.