I tylko maki na Monte Cassino

Czerwieńsze będą, bo z polskiej wzrosną krwi.

Runęli przez ogień, straceńcy,

Niejeden z nich dostał i padł.

Jak ci z Samosierry szaleńcy,

Jak ci spod Rokitny, sprzed lat.

Runęli impetem szalonym

I doszli. I udał się szturm.

I sztandar swój biało-czerwony

Zatknęli na gruzach wśród chmur.

Czerwone maki na Monte Cassino…

Czy widzisz ten rząd białych krzyży?

To Polak z honorem brał ślub.

Idź naprzód — im dalej, im wyżej,

Tym więcej ich znajdziesz u stóp.

Ta ziemia do Polski należy,

Choć Polska daleko jest stąd,

Bo wolność krzyżami się mierzy —

Historia ten jeden ma błąd.

Czerwone maki na Monte Cassino…

Ćwierć wieku, koledzy, za nami,

Bitewny ulotnił się pył.

I klasztor białymi murami

Na nowo do nieba się wzbił.

Lecz pamięć tych nocy upiornych

I krwi, co przelała się tu -

Odzywa się w dzwonach klasztornych

Grających poległym do snu.

Czerwone maki na Monte Cassino…

Русский перевод

Красные маки на Монте-Кассино

Видишь эти руины на вершине?

Там враг твой укрывается, как крыса.

Вы должны, должны, должны

За горло взять и сбросить его с туч.

И пошли отчаянные, яростные,

И пошли убивать и мстить,

И пошли, как всегда упрямые,

Как всегда — сражаться за честь.

Красные маки на Монте-Кассино

Вместо росы пили польскую кровь.

По тем макам шел солдат и погибал,

Но сильнее смерти был гнев.

Пройдут года и минуют века,

Останутся следы давних дней…

И только маки на Монте-Кассино

Краснее будут, ведь из польской вырастут крови.

Ринулись сквозь огонь, отчаянные,

Многие получили (пулю) и пали.

Как те с Самосьерры смельчаки,

Как те из-под Рокитны, много лет назад
.

Ринулись натиском безумным

И дошли. И удался штурм.

И флаг свой бело-красный

Водрузили на руинах среди туч.

Красные маки на Монте-Кассино…

Видишь этот ряд белых крестов?

Это поляк обвенчался с честью.

Иди вперед — чем дальше, чем выше,

Тем больше их найдешь под ногами.

Эта земля принадлежит Польше,

Хотя Польша далеко отсюда,

Потому что вольность крестами измеряется -

У истории есть такая ошибка.

Красные маки на Монте-Кассино…

Четверть века, друзья, за нами,

Военная улетучилась пыль.

И монастырь белыми стенами

Снова к небу вознесся.

Но память тех ночей кошмарных

И крови, что пролилась здесь -

Отзывается в звонах монастырских,

Играющих павшим ко сну.

Красные маки на Монте-Кассино…

Перевод a-pesni, 8.09.2006

Поэтический перевод Ирины Поляковой:

Красные маки на Монте-Кассино

1. Взгляни — в тех камнях, на вершине

Твой враг, словно крыса, живуч.

Ступайте! Крушите! Спешите

За глотку сорвать его с туч!

Пошли они, гневом пылая,

Пошли, чтоб свершить свою месть.

Привычно отвага вела их

Сражаться за славу и честь!

Припев:

Краснеют маки на Монте-Кассино

От кровавой росы опьянев.

Шли поляки, и смерть их косила,

Но сильнее, чем смерть, был их гнев.

Пусть проходят столетия мимо -

Сохранится память давних дней.

И только маки на Монте-Кассино

От польской крови становятся красней.

2. В атаке — отважны без меры,

Сражались они, храбрецы,

Как прадеды у Самосьерры,

И как под Ракитным — отцы.

И штурм тот отчаянно-смелый -

Победой окончился он!

И стяг боевой красно-белый

До туч средь руин вознесён!

Припев.

3. Смотри же! Увидишь с вершины -

Крестов этих белых — не счесть.

Здесь брачный обряд совершили

Поляк и жена его — честь.

Земля эта Польшею стала.

Свобода — она такова:

Её измеряют крестами.

История тут не права.

Припев.

4. Прошли четверть века степенно -

И ярость, и гнев улеглись.

Обители белые стены

Опять к облакам поднялись.

Но память весны беспокойной

Все время стремится сюда,

Вплетается в звон колокольный

По всем, кто уснул навсегда.

Припев.

Отражение песни в русской культуре

Аллюзии на «Красные маки на Монте Кассино» присутствуют в стихотворении Иосифа Бродского «Песенка» (1960) («Помнят только вершины Да цветущие маки, Что на Монте-Кассино Это были поляки») и в «Балладе о вечном огне» Александра Галича («Маки, маки на Монте-Кассино! Как мы падали в эти маки!»).

Фонограммы песни

• В исполнении Ансамбля песни и пляски Российской армии им. Александрова
• В исполнении Адама Астона, 1944 (первые два куплета)