ГИБЕЛЬ Е. В. ТАРУССКОГО (Е. В. Рышкова)

Отрывок из некролога. Журнал „Часовой" № 275/6. июль 1948 года

Мы встретились с Евгением Викторовичем Тарусским в Италии в апреле 1945 года.

Он находился тогда в одной из „казачьих станиц" и не принимал почти участия в мало знакомой ему казачьей жизни того смутного времени. Он говорил мне, что выехал из Берлина в феврале и на вопрос о дальнейших планах ответил,

что хочет разделить „общую судьбу".

Впрочем, никаких иллюзий насчёт этой судьбы он не питал и был уверен в её трагическом исходе.

И вот спустя два месяца после этой встречи и почти месяц после капитуляции я снова увидел Евгения Викторовича, но уже в Австрии, в городе Лиенце, в момент сбора казачьих офицеров для поездки на пресловутое „совещание

с участием маршала Александра.

Уже тогда был ясен смысл этой затеи, но люди, скрепя сердце, все же не ослушались приказа, заставляя себя и других поверить англичанам. Приказ гласил, что на совещание должны явиться все офицеры: исключение оставляют

больные и старики.

При посадке в автобусе я сказал Евгению Викторовичу:

— А зачем вы едете?

Улыбаясь, он посмотрел на меня и спросил:

— Вы что же, зачисляете меня в разряд „стариков и больных?" Или, может быть офицером не считаете?

Итак, мы поехали на это роковое совещание. Поехали и старики и больные, даже два священника значились в числе отъезжавших.

Через два часа мы уже были в лагере за тремя рядами колючей проволоки, окруженные пулеметами и танкетками.

Когда стемнело, был объявлен приказ о том, что все мы будем отправлены „на родину".

Кто-то предложил писать протест, послать телеграммы правительствам Америки и Англии, Красному Кресту. Кто-то истерически кричал, что располагает нансеновским паспортом и поэтому не может быть выдан большевикам.

Я стоял у барачного окна и смотрел на пулеметчиков на вышках, на танки у ворот, на ярко освещенный двор и чёрную массу недалекого леса.

Подошёл Евгений Викторович.

Вот и конец, — сказал он тихо, словно ни к кому не обращаясь.

Мне было почему.то невыносимо жаль этого седого и тихого человека, одинокого и усталого.

Захотелось чем.то ободрить его, не верящего в успех петиций и телеграмм, которые шумно составлялись в соседней комнате.

Может быть, поэтому я начал нервно и, думаю, невразумительно толковать о том, что, дескать, не всё ещё пропало, что можно попытаться убежать в пути, что, может быть, ещё англичане смилуются и т. п.

— Это ещё не конец! — закончил я свою тираду.

Не расслышав, Евгений Викторович переспросил, приложив знакомым жестом руку к уху.

Я повторил. Он покачал головой и убежденно сказал, что это — конец.

— А вам дай Бог удачи. Вы молоды и здоровы.

Евгений Викторович покончил с собою на рассвете. Я видел его мертвого, уже остывшего.

Звали врача — англичанина. Врач не пришёл. Зачем ему было приходить к отверженным! Тогда мы вынесли мертвого к воротам, где стоял танк и толпились англичане. Никто из них не обратил на это никакого внимания.

...Всходило солнце. Все стали на молебен, перед отправкой на верную смерть

А у ворот осталось лежать на дорожном песке тело честного русского офицера и борца за Русскую Честь.Конец цитаты

Библиография

• Фостер, Л., Библиография русской эмигрантской литературы, том 2, стр. 1056.
• Геринг А. А., Материалы к библиографии русской военной печати за рубежом, стр. 90.
• Журнал Часовой № 275/6/1 июля 1948, стр. 3-4. Некролог В. Орехова.
• Науменко В.Г., Великое предательство : выдача казаков в Лиенце и других местах, 1945 - 1947. В 2-х томах Нью Йорк 1962-70 гг