Некоторые произведения кавказского периода написаны Величко совместно с Марией Муретовой (литературный псевдоним Мария Маро). В это время появляются его стихотворные переложения из Микеланжело, переводы персидских поэтов (Омара Хайяма, Хафиза), а также тюркских и грузинских поэтов (А. Р. Церетели, И. Г. Чавчавадзе, Р. Д. Эристов). Резко негативно об этих переводах Величко отзывался Корней Чуковский. По его мнению, при переводе на русский язык стихотворных произведений поэт старался избавиться от национальных черт, присущих культуре, к которой принадлежал автор оригинала: «Было похоже, что он специально заботился, чтобы в его переводах с грузинского не было ни единой грузинской черты… Основа такой установки — презрительное отношение к народу, создавшему этих поэтов». Поэтические переводы Величко Чуковский характеризовал как «банальные вирши», написанные на «гладеньком бесстильном, общеромансовом, альбомно-салонном языке».

Н. С. Лескова в Величко раздражала идейная всеядность: «Я не понимаю <…>, как может В. Л. Величко одновременно писать прекрасные стихи и мне, и кронштадтскому священнику, увлекаясь исключительно лирикой и слогом стиха». В то же время Лесков так отзывался о Величко в письме М. О. Меньшикову: «В. Л. Величко самый новый и самый совершенный представитель современного литературного деятеля. Он гораздо сложнее и „интереснее“ всех, кого вы называете „интересными“». Сын Лескова также свидетельствует о неоднократных спорах отца с Величко о Льве Толстом. Вскоре, однако, Лесков изменил своё мнение о творчестве Величко: «Он профанирует поэзию! Воспевая сильных мира сего, он хочет сделать себе карьеру в чиновничьей сфере».

Владимир Соловьёв, однако, высоко ценил поэтическое мастерство Величко: «Мне приходит в голову: философично ли я поступаю, предлагая публике свои стихотворные бусы, когда существуют у нас: алмазы Пушкина, жемчуг Тютчева …бирюза Голенищева-Кутузова, кораллы, яшма и малахиты Величко?». Однако Андрей Белый свидетельствует, что оценка Вл. Соловьёва не была столь однозначна. В своих мемуарах «На рубеже двух столетий» он цитирует ядовитый каламбур философа о Василии Величко, который после поездки в Испагань перестал появляться у него в гостях, то есть, по мысли Белого, Величко, ставший сотрудником консервативной газеты «Новое время», с точки зрения Владимира Соловьёва, обыгравшего топоним Исфахан, «испоганился».

На рубеже веков Величко принял участие в собраниях поэтического кружка К. К. Случевского «Пятница», в издании «пятничного» альманаха «Денница» опубликована его пьеса «Потомок Дон-Жуана».

Величко в последние годы жизни

В середине 1890-х Величко прекращает сотрудничество с либеральной прессой. Как отмечал П. П. Перцов, «из космополита школы Стасюлевича он стал… националистом школы Каткова». Все свои последующие суждения о межэтнических отношениях на Кавказе и о кавказских интересах России Величко высказывал уже как убеждённый сторонник монархизма и твёрдой государственной власти. В 1897 году он становится главным редактором официозной тифлисской газеты «Кавказ». По выражению «Нового энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона», газету он «сразу повёл в духе боевого национализма и ожесточённого армянофобства». Подобная деятельность вызвала резкие протесты, и в 1899 году Величко был вынужден покинуть свой пост и уехать в Петербург. Как писала консервативная пресса, «он слишком близко принял к сердцу кавказские злобы дня, пылко ринулся на их обличения и проиграл в этой борьбе». В защиту Величко выступил А. С. Суворин, который, в частности, оправдывал турецкий геноцид по отношению к армянам, исходя из своих представлений о русских геополитических интересах: «Для России русский печной горшок дороже, чем весь „армянский вопрос“, для которого не желаем жертвовать даже этим горшком… Сколько режут, режут армян и никак не вырежут… точно их непочатый край», — цинично писал Суворин.