Поэзия Кедрина получила высокую оценку таких писателей, как М. Горький, В. Маяковский, М. Волошин, П.Антокольский, И. Сельвинский, М. Светлов, В. Луговской, Я. Смеляков, Л. Озеров, К. Кулиев и других. До войны Кедрин публиковался с поэмами в журналах «Октябрь», «Новый мир», «Красная новь», со стихотворениями — сборниках «День советской поэзии», «Победители». Однако когда дело касалось издания книги, литературные критики были к поэту беспощадны.

Первую попытку выпустить свои стихи отдельным изданием в Государственном издательстве художественной литературы (ГИХЛ) Кедрин предпринял вскоре после приезда в Москву в 1931 году. Однако рукопись вернули, несмотря на положительные отзывы Эдуарда Багрицкого и Иосифа Уткина. Пытаясь найти компромисс с издательством, Кедрин вынужден был исключить из неё многие произведения, в том числе уже получившие признание. После тринадцати возвращений рукописи для доработки, нескольких переименований единственный прижизненный поэтический сборник —"Свидетели", в который вошли всего 17 стихотворений, был издан в 1940 году.

В 1942 году Кедрин сдал в издательство «Советский писатель» книгу «Русские стихи». Однако сборник не увидел свет из-за негативного отзыва рецензентов, один из которых обвинил автора в том, что он «не чувствует слова», второй — в «несамостоятельности, обилии чужих голосов», третий — в «недоработанности строк, неряшливости сравнений, неясности мышления». Спустя десятилетия литературоведы характеризуют творческую палитру Кедрина совсем иначе: его поэзию военных лет питали интонации доверительной беседы, историко-эпическая тематика и глубокие патриотические импульсы.

Уходя на фронт в 1943 году, Кедрин отдал новую книгу стихов «День гнева» в Гослитиздат, но и она получила несколько отрицательных рецензий и не была издана. Вероятной причиной отказа было то, что Кедрин отразил в стихах не героическую сторону войны, а скудную жизнь тыла, ночи в убежище, бесконечные очереди, нескончаемое человеческое горе.

Большинство своих стихотворений автор так и не увидел напечатанными, а его поэма «1902 год» ждала публикации 50 лет. В 1944-м, за год до своей трагической гибели, Кедрин глубоко сокрушается:

Многие мои друзья погибли на войне. Круг одиночества замкнулся. Мне — скоро сорок. Я не вижу своего читателя, не чувствую его. Итак, к сорока годам жизнь сгорела горько и совершенно бессмысленно. Вероятно, виною этому — та сомнительная профессия, которую я выбрал или которая выбрала меня: поэзия.

Вместе с оригинальным творчеством Кедрин много занимался переводами по подстрочникам. С конца 1938-го по май 1939 года переводил с венгерского поэму Шандора Петефи «Витязь Янош», затем с польского поэму «Пан Твардовский» Адама Мицкевича. В 1939 году ездил в Уфу по заданию Гослитиздата переводить с башкирского стихи Мажита Гафури. В первые годы войны, перед отправкой во фронтовую газету, Кедрин много занимался переводами с балкарского (Гамзат Цадаса), с татарского (Муса Джалиль), с украинского (Андрей Малышко и Владимир Сосюра), с белорусского (Максим Танк), с литовского (Саломея Нерис, Людас Гира). Известны также его переводы с осетинского (Коста Хетагуров), с эстонского (Йоханнес Барбаус) и с сербскохорватского (Владимир Назор). Большинство этих переводов были опубликованы после смерти поэта.