Награды

Каннский кинофестиваль (1991)

• Приз ФИПРЕССИ.
• Приз Экуменического жюри.
• Награда Ирен Жакоб в категории «Лучшая актриса».

Международный кинофестиваль в Варшаве (1991)

• Приз зрительский симпатий.

Французский синдикат кинокритиков (1992)

• Награда в категории «Лучший иностранный фильм».

Национальное общество кинокритиков, США (1992)

• Награда в категории «Лучший иностранный фильм».

Награды «Сан-Хорди», Барселона (1993)

• Награда Ирен Жакоб в категории «Лучшая женская роль».

Вариативность сюжета

Во время работы над фильмами Кеслёвского больше всего занимал процесс монтажа.Alain Martin. «La double vie de Véronique», au coeur du film de Kieslowski. Paris: Irenka, 2006. ISBN 2-9522785-1-2. Pages 37, 49, 104—106, 145, 196. Агнешка Холланд вспоминает, что он смонтировал 27 версий «Двойной жизни…»; монтажёр Жак Витта говорит о 17 версиях. В одних сюжет был чётко выявлен, в других он был сознательно затемнён. В одной из версий от сюжета ответвлялась побочная линия, в которой Вероник соглашается сыграть любовницу мужа своей подруги во время предстоящего слушания об её разводе. В других вариантах эта сюжетная линия отсутствовала вовсе; в окончательной версии фильма от неё сохранилась одна сцена. Кинообозреватель газеты The Independent Джонатан Ромни подчёркивает, насколько важно сознавать, что та «Двойная жизнь…», которую мы видим сегодня, — лишь одна из множества смонтированных версий. Потому ей присущ оттенок незавершённости, тонкий баланс временного и случайного, который сообщает фильму нечто таинственное и спасает его от пафосной монументальности трилогии Кеслёвского «Три цвета» (1992-94).

Финал фильма должен был, по мысли режиссёра, оставаться достаточно открытым, дабы не нарушать ощущение зыбкости и недоговорённости, свойственное рассказу в целом. Как следует из первоначального сценария (он был опубликован в 1990 году), последняя сцена фильма виделась Кеслёвскому как выход за пределы узкого мирка мистических переживаний главной героини.Marek Haltof. The Cinema of Krzysztof Kieślowski: Variations on Destiny and Chance. Wallflower Press, 2004. ISBN 1-903364-91-4. Pages 117—125, 163. Камера, установленная за стеклом, в вечерних сумерках, должна была запечатлеть Вероник и Александра в квартире, а затем показать соседние освещённые окна, за которыми люди занимались бы своими повседневными делами; дальнейшее продвижение камеры впускало бы в кадр всё новые дома и улицы. Это решение финала придавало всему фильму метафорический налёт, представляя его в виде притчи о вариативности человеческой судьбы и судеб. , на выходе из которого теряет равновесие и падает Вероник.]]

Режиссёр в конечном счёте остановил свой выбор на варианте финала, подсказанном ему оператором Славомиром Идзяком, а для американской премьеры добавил к нему более оптимистическую и «проговоренную» концовку. Впрочем, и эта сцена была снята камерой из-за стеклянной преграды, как бы задваивая персонажей. Финансовые затруднения не позволили Кеслёвскому реализовать в этом фильме постмодернистский трюк с несколькими вариантами концовки, которые варьировались бы от кинотеатра к кинотеатру, заостряя внимание на бесконечной ветвистости древа судьбы. В одном кинотеатре фильм планировалось окончить той сценой, которая в окончательном варианте стала предпоследней: кукольник рассказывает Вероник историю о двух таинственно сочленённых жизнях, в одной из которых она угадывает собственную. При другом раскладе Вероник повторно отправлялась в Краков, случайно попадаясь на глаза молодой певице, внешне схожей и с нею и с польской Вероникой, тем самым расширяя тему двойничества до «тройничества» и намекая на её потенциальную многодонность.