В 2000 году Зайцева пригласили записываться в альбоме группы Pushking «Keepers of the nature and art» (скрипка в трех композициях, таких как «My reflection after seeing the Shindler’s list movie»). Никита, когда услышал окончательный вариант, сказал: «Я так счастлив, что мне довелось сыграть в таком проекте».

Заглавный номер альбома был посвящён памяти умершего незадолго до начала записи Андрея «Дюши» Романова — по печальной прихоти судьбы, для Зайцева эта работа, фактически, тоже стала последней.

В последние месяцы жизни выступает в рамках созданного в Минске «Театра Никиты Зайцева» с «Никита Зайцев Бэнд». 2 декабря 1999 года представил свою дебютную программу «Пять пар рук» в качестве одного из руководителей. Автором идеи стал белорусский продюсер Иван Полонейчик. Зайцев замечал про ДДТ и собственные дела: «В этом году я оказывался несколько раз не вместе с ребятами: стечение обстоятельств — лежал в больнице с желудочным кровотечением, было прободение язвы двенадцатиперстной кишки. Творческих разногласий нет. Если честно говорить, то собой как музыкант не очень доволен. В каком смысле: я человек консервативный и много лет в своей жизни отдал ритм-энд-блюзу и блюзу в частности, упустил современного, того, что происходит в музыке сейчас. Огромный пласт джаза. В последнее время часто сотрудничаю с таким великолепным, гениальным саксофонистом Михаилом Костюшкиным. У нас с ним сложилась определенная программа, мы вместе думаем, ищем что-то новое, может быть, даже авангардные формы фанка, фьюжн в более современном звучании. Пытаюсь наверстывать.

У меня уже такая группа была, мы её расшифровывали и как Никита Зайцев, и как Неприкосновенный запас. Теперь в этом проекте больше Никиты Зайцева, чем „неприкосновенного запаса“. Предполагается перемещение по странам СНГ, сотрудничество с самыми разными музыкантами, я себя не приковываю цепями за какое-то одно место. Есть конкретные планы: кое-что записать, например. Я уже начал это: никак не добью скрипичный альбом, посвященный памяти Шнитке. Хочется, чтобы был часа на два, не меньше. Надо окончательно утвердить проект с Михаилом Костюшкиным, передвижной, хочется съездить с ним на международные джазовые фестивали в Европу.

Я бы сказал, что все развивается больше не в смысле каких-то индивидуальностей, отдельных личностей, технарей типа Стива Вай, а в сочетании совершенно уникальных аккордов, как у Sonic Youth. Мне это очень нравится, как человеку, который был уперт в Эрика Клэптона, Сантану и Би Би Кинга, а тут вдруг услышал совершенно новые имена, и их, оказывается, масса! Мне наш гитарист Вадик Курылев постоянно записывает новинки, он в этом отношении, в продвинутости, по знаниям современной музыки, далеко от нас всех ушел. У него огромнейшая фонотека дома, и он все пишет, пишет, пишет. Но мне ещё нравится, что на этом фоне и консервативные люди тоже выплывают. Послушаешь какую-нибудь старую пластинку, Iron Butterfly, скажем, а они звучат сегодня, как будто только вчера собрались. Были такие люди, которые сочинили музыку на все времена.

Я обратил вот на что внимание: в середине восьмидесятых о приезде к нам Rolling Stones даже никто не мог и мечтать, а сейчас они приезжают, и люди друг с другом разговаривают: „Ты был на концерте?“ — „Знаешь, не было времени“. Представь себе такой разговор раньше, да!? Тогда бы я точно все продал, отдал, лишь бы сходить на такой концерт. Мы-то застали времена революционные, было о чём петь. Очень много музыки сегодня. Людей бросает в псевдоклассику, псевдорок, во всевозможные „псевдо“. А настоящего рока, конечно, маловато, хотелось бы его побольше. А, откровенно говоря, пока и сам ещё не разобрался, что происходит».