Париж

О первых годах жизни Ариадны Скрябиной в эмиграции известно немного. Из переписки её друзей и знакомых следует, что поначалу она, как и многие другие эмигранты, очень нуждалась. Например, в ноябре 1923 года Михаил Гершензон пишет Льву Шестову.

Впрочем, встать на ноги Ариадне удалось довольно быстро. По приезде в Париж она записалась на филологический факультет в Сорбонну, но особого интереса к занятиям не проявляла. По всей видимости, уже в 1923 году Ариадна вошла в парижский кружок русских поэтов «Через», в котором состоял и её будущий, последний супруг, поэт Довид Кнут. Сведения о деятельности упомянутой творческой группы весьма скудны, какими путями Ариадна в неё попала неизвестно: её имя лишь мельком упоминается в переписке поэта Владимира Познера, а также, вероятно единственный раз в 1920-х годах, появилось в эмигрантской прессе — как раз в связи с деятельностью группы «Через». Заведя знакомства в среде молодых литераторов-эмигрантов, Ариадна, пока, избежала «настоящей» встречи с Довидом Кнутом, через много лет сыгравшей в её судьбе поворотную и, в итоге, роковую роль.

Проба пера и первый брак

Следующий год французской жизни Ариадны ознаменовался двумя событиями. Во-первых, она издала в Париже дебютный поэтический сборник, озаглавленный самым простым и непритязательным образом — «Стихи». Известна рецензия, написанная Георгием Адамовичем и опубликованная в эмигрантской газете «Звено» (№ 56, от 25 февраля 1924 года). Мнение Адамовича беспощадно: у Ариадны отсутствует единственный признак настоящего поэта — собственная манера обращения со словом. Литератор Семён Либерман в рецензии, опубликованной газетой «Накануне» (№ 123, 1 июня 1924) характеризует опыты Ариадны как «гладкие, грамотные, приятные, средние стихи». Поэзия молодой Ариадны проникнута христианским пафосом, но в то же время в ней чувствуется духовная отрешённость, сквозь которую, по мнению исследователя Владимира Хазана, проступают черты несомненного художественного дарования. Своеобразно обращение Ариадны к ветхозаветной теме в, пожалуй, самом примечательном произведении сборника — сценическом этюде «Иисус Навин», посвящённом Борису Шлёцеру. В качестве эпиграфа к этой небольшой стихотворной пьесе Ариадна предпослала строки из «Поэмы экстаза» своего отца. Иисус Навин, ветхозаветный предводитель евреев, почитается и в иудейской, и в православной традициях. Для Ариадны же одно из ключевых его библейских деяний — остановленное солнце — преступление против природы, величайшее святотатство, которое Иисус Навин допустил, якобы, в состоянии помутнения рассудка, исступления и которому сам же ужаснулся.

В самом начале того же 1924 года Ариадна вышла замуж. Её избранником стал композитор и дирижёр «Théâtre du Vieux-Colombier» (Théâtre du Vieux-Colombier) французский еврей Даниэль Лазарюс (1898—1964). Лазарюс покорил Ариадну своим мастерством, а она привлекла его экзальтированностью и необычайной раскованностью, порой доходящей до развязности. Современники вспоминают, что ещё совсем юная Ариадна в ресторанах много курила, пила водку, а главное — ела с ненасытной жадностью — следствие голодных лет, проведённых в России.